Павел Карачин: “творчество убил комплекс неполноценности”. откровенное интервью с музыкантом

• Павел, вы закончили Московский Государственный Университет Инженерной Экологии. Как ваше инженерное образование повлияло на ваше творчество?
Да в целом, наверное, никак… В те времена инженеры не ценились совсем, а образование имело две цели: получить бумажку и освобождение от армии. Эти цели достигнуты. Я никогда не видел себя инженером: ни в юности, ни сейчас. А вот гуманитарные предметы давались легко и я, благо такая возможность была, писал рефераты и курсовые работы по ним в самом начале семестра и получал оценку автоматом, что позволяло впоследствии избегать скучных лекций, которые являли собой всего лишь пересказ и конспектирование чьих-то книг. Книгу я и сам прочесть в состоянии, для этого не нужно по три часа два раза в неделю сидеть в душной аудитории. Помнится, какая-то моя работа даже выиграла городской конкурс… А технические дисциплины в дальнейшем не пригодились практически – ни в творчестве, ни в жизни.
Единственное, что можно заметить: студент имеет гораздо больше свободного времени, чем человек, работающий полный рабочий день. И время это можно тратить по-разному – на творчество в том числе.

• Вы начали писать стихи в 1990 году. Что вдохновило вас на создание первого стихотворения?
Пьеса Островского «Гроза». Точнее, реакция школьной администрации и педагогов на мое сочинение по этой пьесе. Там я назвал Катерину – которая «луч света» – потаскухой. Я до сих пор придерживаюсь этого мнения. В фигуре Катерины нет ничего «лучистого». Ее поведение не является ни протестом, ни вызовом, ни проявлением гражданских свобод. Так вот: был собран педсовет, где взрослые тети и дяди распекали тринадцатилетнего подростка даже не за употребление скабрезного слова, а за то, что он имеет наглость иметь собственное мнение, расходящееся с мнением Добролюбова и – главное – Минобраза. Я же уже тогда считал, что любой человек, даже маленький, обязан иметь собственное мнение по любому поводу. И никто не может являться авторитетом только потому, что его таковым назначили. Посему – что мне Минобраз, а тем более Добролюбов?
Я до сих пор сталкиваюсь с подобного рода «авторитетами». Мои стихи, как правило, весьма объемны – «А как же «Краткость – сестра таланта»?!» Чувствуется в стихе безысходность – «А как же «Человек рожден для счастья, как птица для полета»?!» Други мои! Ни Чехов, ни Короленко не Господь Бог, чтобы их мнение являлось истиной в конечной инстанции. У них свое мнение, у меня свое. Плюрализм. К слову, Чехов тоже не анекдоты в три строчки писал. Если творческий человек будет без конца оглядываться на «авторитетов», ничего он не создаст! Опять же, мы сталкиваемся с этим постоянно: бесконечные кавера либо блеклое копирование Цоя, Летова, Sex Pistols… «Все уже придумано – разве мы сможем лучше?!» Если такими мыслями руководствоваться, до не будет ни нового Цоя, ни нового Летова. И вообще ничего не будет: первобытный человек уже постучал палкой по камню и схематично начертил оленя на скале – разве мы сможем лучше?!
Но вернемся к «Грозе». Ближе к концу заседания педсовета одна из преподавательниц выразила мысль, что только законченный циник мог обозвать несчастную женщину, которую довел до смерти домострой. В итоге мне «поставили на вид» и разошлись. Я вернулся домой и написал «Цинизм» – стих о том, что вещи нужно называть своими именами. До сих пор это произведение я считаю одним из лучших.

• Вы написали три цикла стихов до 1998 года. Какой из них вам наиболее близок и почему?
Мне теперь сложно судить – я давно уже воспринимаю творчество этого периода, как единый цикл в 30 стихов. В 2021 году мы записали альбом «Памяти Самого Себя», куда я отобрал наиболее близкие мне современному вещи. Безжалостно были выброшены тексты с малейшими упоминаниями неразделенных чувств: женатому мужику, прожившему больше половины жизни, говорить об этом странно и глупо. Также канули в Лету тексты с суицидальными мыслями: по молодости кажется, что в безвременной кончине есть какой-то сильнейший протест. Но с возрастом понимаешь, что никакого протеста нет. «Ты поймешь, кого ты потеряла» – глупость! Всем наплевать. Ты причинишь боль лишь самым близким и родным людям. А остальные хлопнут по стакану и забудут через десять минут. Если обобщить, выброшено все, что так или иначе сводится к: «Посмотрите на меня – я такой хороший! Я погибаю – пожалейте меня!». Жалкое нытье! Возвращаясь к классикам – я не люблю Есенина. Именно потому, что подобные настроения красным пунктиром проходят через все его стихи. «Я пропащий, я несчастный, спасите…» Спаси себя сам! Попробуй заняться чем-нибудь созидательным вместо того, чтобы пьянствовать на средства любовницы, которая старше на сорок лет! Я ни в коем случае не отказываюсь от ранних своих произведений: они – часть моей жизни и, возможно, каждый молодой человек испытывал нечто подобное. Но исполняться они уже не будут никогда – всему свое время. Поэтому те 12 вещей, которые вошли в «Памяти Самого Себя» – единственное наследие, актуальное на нынешний день.

• Ваша работа в андерграундной сцене началась в 1994 году. Какие воспоминания у вас остались о тех временах?
Самые светлые и теплые. Это были времена абсолютной свободы, когда каждый мог делать все, что заблагорассудится во всех без исключения областях. Применительно к творчеству, собрать на концерт из нескольких совершенно неизвестных команд 200 – 300 человек было запросто. Концерты устраивались на центральных площадях и никто не разгонял зрителей дубинками, не арестовывал. Да, возможно, с рекламой было несколько труднее, чем сейчас, но опять же – афиши вокруг места проведения клеились прямо на столбы и это не считалось противозаконным. Светлые и теплые воспоминания затмевает лишь горечь, переходящая в дикую бессильную ярость, по тем временам, которые мы… даже не знаю, как без мата… потеряли. Променяли на железную руку пастуха. Именно об этом, к слову, новый альбом…

• Как вы оцениваете развитие своей музыки и поэзии с момента выхода первых акустических альбомов до сегодняшнего дня?
Ну, это несравнимые вещи, разумеется. Все-таки, между детскими поделками и работой взрослого человека есть разница. Да и технических возможностей тогда не было. Профессионально записаться где-то в студии было идеей такого же масштаба, как полететь на Марс. Записывали на бытовой диктофон, без разделения дорожек, просто двигая его по полу в поисках точки, где одинаково хорошо слышно и гитару, и голос. К тому же я в те времена пребывал в плену часто встречающегося заблуждения – что петь может каждый дурак. А я совершенно лишен музыкального слуха. В итоге, в «Небесном Зеркале» я ни в одну ноту не попал, а место, где нужно вступать, определял по положению пальцев Ивана на грифе. Так что и мимо ритма частенько промахивался. «Константа» получилась немного более качественной, но все равно – смешно слушать. Хотя на «Константе» заключительная композиция – Догма – вышла очень впечатляюще. Мы с Иваном исполняли ее в два голоса. Я ошибся сказав, что актуальных песен осталось всего 12. Догма тоже входит в их число и поначалу я хотел включить ее в «Памяти Самого Себя», но в конце концов решил, что на «Константе» она вполне самодостаточна и переделывать ее – только портить.
Я, к сожалению, отчетливо вижу, что мы опоздали. Прослушивая свои альбомы я понимаю, что если бы мы смогли выдать нечто подобное в середине-конце девяностых, то были бы уже мегазвездами… Проблема в том, что творчество убил комплекс неполноценности. Мы ориентировались на качество записи ДДТ и Наутилуса и понимали, что явно не дотягиваем. А нужно было наплевать на авторитеты и гнуть свою линию. Иной раз я скачиваю с торрентов целые дискографии и у меня волосы дыбом встают: «А что ТАК можно было?!» Но поезд уже ушел. С другой стороны, если бы тогда не забросили, если бы не было десятилетнего перерыва, возможно, я и не дозрел бы до того, что делаю сейчас. И не осознал бы, что петь не умею, и стихи были бы другие… Ха-ха-ха! Однажды в комментарии к предыдущему альбому один «коллега по цеху» написал: «Идиот! Не знает, что песни петь нужно!» Послушал я его творения… Вот ему бы петь не нужно точно.

• Что стало причиной перерыва в вашем творчестве с 1998 по 2008 год? Как вы провели это время?
Ну, во-первых, разочарование в самом процессе творчества. Стало понятно, что вторым Пресли мне не стать. Студенческие годы подходили к концу и нужно было искать работу и переключаться на «настоящие дела». Я повторял и повторяю: это только «настоящие поэты» не могут не писать. А я не настоящий – поэтому не писать вполне могу. К тому же начали ярко проявляться проблемы с алкоголем. По пьянке ведь ничего путного не сделаешь и не напишешь. Водка – дама ревнивая, конкуренции она не любит и соперниц не потерпит. В итоге я защитил с грехом пополам диплом, нашел работу и жил обычной жизнью, которая в нашей действительности считается нормой: «Работа, дом, семья и поднятый стакан…» – это из стихотворения Цепь из цикла «Небесное Зеркало». В 2006 году я вылечился от пьянства, в 2007-м женился. К этому времени я имел хорошую работу с терпимым доходом и, в общем-то, жизнь налаживалась. А творчество позабылось как-то.

• Цикл стихов «Призраки», завершенный в 2010 году, стал новым этапом в вашем творчестве. Что вас вдохновило на его создание?
Во-первых, смерть Егора Летова – исключительно выдающегося человека, сумевшего практически в одиночку создать целую культуру. Мессий такого уровня, наверное, больше уже не появится. Тем больнее видеть, как из этой культуры современники стараются сделать этакий веселый балаган с шаржами, мемами и поделками, вроде «Нейрообороны» или как это там называется. Тем более досадно, что последний концерт Летова я пропустил. Пришел с работы и ехать было лень. «В последний раз что ли?» Оказалось – в последний… На сайте Обороны в гостевой многие оставляли стихи-эпитафии и я тоже написал.
А потом случился очередной экономический кризис и стало понятно, что любые попытки как-то улучшить качество собственного бытия бессмысленны: только-только начнешь из дерьма подниматься, как социально-правовой сапог тебя обратно в это дерьмо затолкает. Именно этот процесс мы наблюдаем в течение последних десяти лет. Именно так и начинается релиз «Призраков»: «И было мне откровение: ничего изменить нельзя…» В то время я и задачи-то написать стих перед собой особо не ставил – просто записывал в тетрадку какие-то зарифмованные мысли, обрывки фраз. Таким образом, один стих мог писаться несколько лет. Но в конце концов появился Круг. Я посмотрел документальный фильм о городе Молога, который в 30-е годы большевики затопили вместе с жителями ради постройки Рыбинского водохранилища. Я всегда тяготел к заброшенным зданиям, городам, промзонам – этаким памятникам умирающей цивилизации. Так родились Призраки. Тогда же я посмотрел фильм «Антихрист» Ларса фон Триера – грандиознейшее полотно, оставившее неизгладимое впечатление. Помнится, еще только три фильма вызвали подобные эмоции – «Иди и смотри», «Падение» и «Реквием по мечте». Так вот, образ трех нищих намертво въелся и через некоторое время я написал Антихриста – не стал даже название менять. В общем, за два года написалось семь стихов. И понемногу раскачалось – начали писаться наброски для цикла «Двадцать Первый» – калейдоскопа зарисовок, отражающих абсурд и порочность современного мира.

• Вы самостоятельно издали свой первый сборник стихов «Не Смешно!!!» в 2015 году. Какие чувства вы испытывали, когда увидели свою книгу в печати?
На издание сборника меня сподвигла моя жена. Она в сети нашла сайт «Ридеро» и показала мне. Я, как человек консервативный, всегда представлял себе, что для выпуска книги нужно пройти кучу инстанций, залитовать тексты в какой-нибудь комиссии, потом ждать десять лет. И был совершенно уверен, что стоит это безумных денег. Оказалось, все гораздо проще: подставляешь файлы текстового формата в шаблон, прикрепляешь фото на обложку и нажимаешь кнопку «Заказать тираж». А выпуск сотни книг обойдется не дороже хорошего похода в кабак средней руки. На составление и верстку сборника ушло около двух часов, а через две недели я держал в руках собственную книгу… Да, я был очень горд – раздарил экземпляры всем друзьям и знакомым и даже подложил несколько в книжные шкафы антикафе. Вообще, все без исключения творческие люди очень тщеславны – как бы иные это ни отрицали. Поэтому, разумеется, увидев собственную книгу, я преисполнился чувства собственной значимости и восторга самим собой.

• Как возникла идея создания поэтического альманаха «Неподкупная Поэзия» и какая его цель?
В 2016 году я начал посещать мероприятия формата «Свободный Микрофон», причем, достаточно активно. Два года подряд я ходил на разные «читалки» практически ежедневно, спал по три часа в сутки. Познакомился с множеством творческих людей, которые заслуживали чего-то большего, чем три минуты на сцене. Потом вспомнились слова все того же Егора Летова, дескать, любое творчество существует только тогда, когда есть вещественные доказательства его существования. Можно каждый день декламировать стихи на улицах, но никто тебя не заметит до тех пор, пока ты не создашь что-то, что можно увидеть глазами и подержать в руках. Памятуя об открытой для себя простоте издания книг, я предложил некоторым знакомым, которых считал наиболее интересными, издание совместной книги. Так появилась «Неподкупная Поэзия». Изначально я хотел издавать ее каждый год, но идея себя изжила. Я снова разуверился, на этот раз в «Свободных Микрофонах». Попав на мероприятие впервые, я сделал ошибочный вывод, что данное движение будет развиваться, перерастет в новый пласт культуры. Я полагал, что есть какая-то цель… Но за пару лет я понял, что эти ежедневные сборы в пивных, чтение одного и того же одним и тем же ради того, чтобы получить фото себя любимого на сцене и запостить его в соцсеть – и есть цель. На такую цель мне было жалко сил и времени, поэтому в 2018 году я окончательно вышел из формата «Свободных Микрофонов», какую бы форму эти мероприятия ни имели. «Неподкупная Поэзия» так и осталась единственной книгой забытого проекта.

• Вы активно работаете в жанре экспрессивной декламации. Как вы определяете этот жанр и чем он вам близок?
Ну, этому есть совершенно четкое определение. Декламация – вид художественного выступления, когда текст литературного произведения произносится без пения. Экспрессия – яркое проявление чувств, настроений и мыслей. Проще сказать: чтение с выражением. Зачастую автор читает собственные стихи или прозу, подобно крокодилу из мультфильма: «Бубу-бубу, бу-бу, бу-бу». Скучно… Я же стараюсь максимально выразить эмоцию, передаваемую в произведении. Если нужно – сменить тембр, если нужно – закричать, если нужно – прошептать. Помимо естественного выплеска собственных эмоций, не стоит забывать: если ты вышел на сцену – ты обязан работать на зрителя. Это у себя на кухне ты можешь быть хоть поэтом, хоть философом. На сцене ты – артист и обязан сделать так, чтобы зрителю было интересно. А насчет «близок»… Выбор-то у меня небольшой: петь я по-прежнему не умею. Скажем, Кипелов вот умеет петь, а я – нет. Голос – такой же музыкальный инструмент, как гитара или фортепиано и на нем нужно уметь играть. Иначе результат будет, как у Незнайки с трубой. Так что делаю, что могу.

• В 2017 году вы записали три компакт-диска. Какой из них стал для вас наиболее значимым и почему?
Разумеется, «Флагман Гражданской Поэзии». Потому, что он был первым и именно он дал толчок к решению исполнять стихи под музыку. Поначалу я просто увидел в сети предложение студии об аранжировках. Поговорил с несколькими знакомыми, кто уже делал подобные вещи, они ответили: «Попробуй, забавно…» Я приехал на студию, записал несколько стихов и стал ждать. А когда мне прислали результат, я был поражен! Я прослушал получившийся альбом около десяти раз подряд. И дело тут не только в самолюбовании. Жанр черного социального стиха умирает, уступая место пошлой развлекательщине. А я хочу, чтобы этот жанр жил. И в момент прослушивания «Флагмана» я осознал, что внес свой вклад в реанимацию. К тому же «Флагман» явился как бы тизером к последующим трем альбомам – «Проданный Смех», «Никто» и «Призраки».
Окрыленный результатом, я немедленно начал подготовку к записи второго альбома – «Волчья Яма». Но получилось несколько комом. Альбом писался в страшной спешке – предстояли выборы президента и я полагал, что в 2018 году стихи «Волчьей Ямы» потеряют свою актуальность. Наивный… В общем, качество «Волчьей Ямы» оказалось значительно ниже, чем «Флагмана». К тому же я допустил три совершенно непростительных «жабы» в записи голоса. Сейчас потихоньку я добавляю стихи из «Ямы» в другие альбомы. Возможно, остатки альбома будут переизданы самостоятельным релизом. Посмотрим…
В самом конце 2017 года один мой знакомый посоветовал студию, которую недавно открыли его друзья для записи собственного проекта. Я связался со студией. Для них работа подобного рода была внове, но попробовать было интересно. Так был записан «Проданный Смех». Особенность этого альбома заключается в том, что музыка на нем полностью электронная, без имитации живых инструментов. Получилось очень качественно и интересно. Особо хотелось бы выделить обработки Оракула, Медбрата и Сказки о хитрой бабенке. Впоследствии программа «Проданный Смех» была создана Алиной и Александром заново с живой музыкой – именно с этого и началось наше сотрудничество. Но переписывать «Проданный Смех» я не планировал никогда.
Несмотря на все сказанное, «Флагман» остается наиболее значимым. Кстати, в 2019 году мне поступило предложение издать этот альбом в Америке. На обложке оригинального «Флагмана» Летучий Голландец плывет вдоль Кремлевской набережной, а в американской версии он должен был плыть по Гудзону на фоне Статуи Свободы. Однако, к досаде, за давностью студия уничтожила исходник, а качество копии с диска капризных американцев не устраивало. Была идея даже переписать альбом заново специально для них. Пока переговаривались, наступила эпоха карантина, а потом отношения с США у Родины испортились окончательно, и партнеры просто исчезли. А жаль – хороший был бы гол престижа…

• Ваши тексты поднимают острые социальные и философские проблемы. Как вы выбираете темы для своих произведений?
Совершенно рандомно. Темой может стать случайно услышанная фраза, заголовок в новостях, прочтенная книга, кинофильм – что угодно. Зачастую задумываются два стиха, а потом объединяются в один. Вернее, так было раньше. В современных реалиях что ни пиши – все сведется к одному. Поэтому и писать стал гораздо меньше – одно и тоже, неинтересно. Особенность нашего руководства в том, что вместо решения некой возникшей проблемы создается другая – гораздо масштабнее и одиознее – по сравнению с которой предыдущая уже кажется мелочью и быстро забывается. Но снежный ком нарастает и я не представляю, какую теперь проблему нужно создать, чтобы затмить то, что происходит на сегодняшний день. Впрочем, представляю, конечно… Но тогда уже не до писанины станет.

• Как проходит ваше сотрудничество с дуэтом гитаристов Алиной Юдаевой и Александром Дороньевым? Что нового они привносят в вашу музыку?
Что значит «привносят»? Они и есть музыка, никакой «моей» музыки не существует. Правда, чуть меньше года назад наше сотрудничество с Александром Дороньевым завершено и остались только мы с Алиной. На новом альбоме вся музыка, аранжировки, эффекты созданы ею в одиночку. Так что новый альбом гораздо больше ее, чем мой… Да и раньше так было. Я придумывал стих, Александр – ритм, а запись, соло и аранжировки – полностью заслуга Алины. Не было бы Алины – никакой музыки не было бы вообще. Героический человек! И слов не подберу, чтобы выразить свою ей благодарность!

• В сентябре 2024 года вышел ваш новый альбом «Хлев». Можете рассказать о концепции этого альбома и о том, что слушатели могут ожидать от него?
Концепция очень простая, как, впрочем, и во всех наших альбомах – не превращаться в скот. В релизе я сказал, что в обществе наблюдается четкая тенденция к оскотиниванию. И, заметьте, люди превращаются не в диких зверей и даже не в животных-компаньонов, а именно в домашний скот. Некоторых животных – например, рептилий – невозможно приручить вообще. Дикую кошку или собаку невозможно приручить силой – их нужно заинтересовать. А вот скот: коз, овец, коров и лошадей приручают именно силой. А с двуногими и силы уже не нужно: достаточно просто объявить самого себя их хозяином – и стадо послушно отдает шерсть, молоко, детенышей и саму жизнь самозванцу. Причем, с каждым разом делает это все охотнее. Ради чего? Ради мнимой безопасности? Но известно, что пастух и овчарка съедают больше овец, чем волки. «Как бы не было хуже…» Хуже чего? Хуже, чем когда твоих детенышей, а потом и тебя самого отправляют на скотобойню? «Пастух о нас заботится…» Каким образом? Вы сами-то не чувствуете: заботится он или использует? Умение сопоставлять причины и следствия, способность принимать решения, постоянное развитие, движение вперед и отличают человека от скота. Более того, именно эти качества позволили человеку выжить, как виду. Ведь как биологическая форма, человек – существо достаточно убогое: ни рогов, ни клыков, ни особенной физической силы, ни острого обоняния, ни скорости движений. Недаром в эпоху плейстоцена гоминидов пожирали все, кому не лень. А потом произошел виток эволюции, гоминид взял в руки палку и забил саблезубого тигра до смерти, доказывая свое право существовать на планете. Потом он придумал нож, чтобы снимать с тигра шкуру и закутываться в нее, спасаясь от холода. Потом – разводить и поддерживать огонь, строить жилище. Самки гоминидов начали навешивать на шкуру цветные камни для привлечения лучших самцов. А потом появилось электричество, а потом интернет. Все это – витки эволюции.
А теперь я слышу, что «обойдемся мы без ваших тырнетов, тампаксов и центральной канализации! Вот раньше…» Раньше – ночевка в сугробе и смерть в пасти саблезубого тигра. Ну, или под ножом мясника потому, что превращаться в скот желают далеко не все представители рода человеческого – кто-то останется пастухом. Частенько стадо возмущается, дескать, «нас не уважают». Никто не уважает овец. Их доят, стригут, режут и даже используют для иных совершенно непотребных надобностей, но уважать… За что?
Так что основным посылом альбома является призыв оставаться человеком. И еще немаловажная мысль: вырваться из стада можно только поодиночке. Об этом – заключительная композиция – Лабиринт. Ждать, что появится некто, который в одночасье превратит скот в людей, глупо! Кто бы ни появился – он станет лишь очередным пастухом, ведущий стадо на очередную бойню. В повести Оруэлла «Скотный Двор», по мотивам которой написана заглавная вещь альбома, свиньи очеловечились, а скоты остались скотами. Повесть впервые была издана в 1945 году, но не теряет актуальности до нынешних дней. Ее обязательно нужно прочесть тем, кто не читал, перечесть всем остальным и решить для себя: кем он себя позиционирует. Надеюсь, альбом «Хлев» поможет кому-то в этом решении.

• Какие планы у вас на будущее? Есть ли новые проекты или идеи, которые вы хотели бы реализовать?
Впервые с момента своего появления на сцене, отвечаю: планов никаких нет. Нежелание следовать за стадом и отказ скрывать эту позицию создали некий вакуум, в котором я и пребываю. Продолжу писать стихи. Возможно, на будущий год запишем новый альбом: кое-какой материал уже есть и, вероятно, за время что-то еще добавится. В остальном – займусь продвижением уже готового материала, благо его немало. В этом, опять же, здорово помогает Алина. Но конкретные планы или революционные идеи отсутствуют – состояние оцепенения. Погружаюсь в работу – ведь я, в конце концов, в первую очередь не артист, не шоу-мэн и даже не поэт, а складской работник. Налогоплательщик, которому до безумия тошно…