«Большой» не видится на расстоянии
Фильм «Большой» стал большим разочарованием. От такого мастера, как Валерий Тодоровский, зритель вправе был ожидать атмосферного кино, а от места действия (или места стремления главных героев) — Большого театра — достойной драмы, яркого конфликта или, по крайней мере, интересной истории. Но не случилось.
Фильм представил обычную рутинную жизнь танцовщиков. То есть буквально повседневку, в самых скучных ее проявлениях. Не было ожидаемого рассказа о том, что это огромный труд, тяжелое преодоление себя во всех смыслах, бесконечная преданность профессии и бескомпромиссное стремление к ее вершинам.
Для нас, обычных людей, балетные артисты являются некими небожителями и, конечно же, хотелось бы увидеть закулисье профессии. Хотя бы немного прикоснуться к этому миру, понять его сложности, открыть какие-то секреты. Ждали действительно открытий, так как фильмов на такую тематику в нашем кинематографе не было. А из зарубежных на память приходит только фильм Аронофски «Черный лебедь», где автору, как раз, в полной мере удалось показать одержимость балетной артистки. Конечно, эти фильмы не сопоставимы ни по жанру, ни по содержанию, ни по форме донесения. Речь идет только о накале страстей и их достойной кинопередаче, что у Аронофски получилось, а у Тодоровского — нет.
Не получился даже основной конфликт — главной героини Юлии Ольшанской из Шахтинска и ее «противницы» — москвички Карины Курниковой. Две главные героини вяло противостоят друг другу. Да даже и не противостоят, а просто учатся, подрастают, плавно доходят до момента, когда выбирают Приму выпускного спектакля, и тут все решение конфликта берет на себя мамы Карины. Мама с задачей справляется, и ее дочь благополучно выступает на сцене Большого театра. Вот, собственно, и вся основная линия.
Но самое интересное, что при этом Ольшанская не вызывает никакого сочувствия, а Карина — отторжения. Так как Карина не подлая, не наглая, а очень трудолюбивая и целеустремленная. Она пришла в большой балет осознанно, много работала, достигла высокого профессионализма и логично стремилась к яркой карьере.
В противовес ей, Юля Ольшанская не родилась и не росла с мечтой о балете. Она попала в балет случайно, а вот балет в нее, видимо, так и не попал. За все годы пребывания в училище она никак не трансформировалась от соприкосновения с такой тонкой профессией, так и оставшись девочкой, которая постоянно говорила: «ЧО!?» То есть девочку из Шахтинска вывезли, а Шахтинск из девочки — нет. Это не хорошо и не плохо. Для нашей жизни это стандартная история. Для жизни – да, но для фильма с такой высокой драматической задумкой такое статичное состояние героини оказалось губительным.
Юля — не Аврора и не Прима, ни по своему внутреннему миру, ни по своей психофизике! Два с лишним часа экранного времени так и не смогли убедить в обратном. Более того, пришло убеждение, что Юля – это не балет, и (о, ужас!) она даже не кордебалет!
А конец истории, где Карина, возвращает Юле шанс выступить на сцене Большого театра, благородно «исчезнув», очень странен, и воспринимается полным бредом. Такое может быть где угодно, но только не в балете. Слишком труден и долог путь к вершинам этого искусства и слишком коротким является срок пребывания в профессии для того, чтобы так бездумно и безумно распорядиться своей судьбой. Любой консультант из мира балета не принял бы такого сценарного хода.
Если говорить об остальных недостатках, то странно выглядела работа оператора и/или монтажера, который просто забил экран крупными планами и утомил бесконечными губами, зубами, глазами. Съемки актеров по пояс часто мешали посмотреть репетиции и танцы. Наверно, такой подход был призван прикрыть некие несовершенства движений, но это явно было не лучшее решение.
Непонятно, на чей счет (сценариста, режиссера или монтажера) отнести появление Юлиных воспоминаний в самых нелогичных местах. Также буквально киноляпом выглядит разговор героинь об интимном, в душевой комнате, через перегородку. Вроде как их только двое, хотя до этого показали, что все душевые кабинки заняты балеринами. Дверей нет, только занавески, а значит и слышно всем.
В общем, разбирать можно до бесконечности, но… как всегда, всех спас профессионал, а именно — Алиса Фрейндлих. Ее Белецкая великолепна и в Альцгеймере, и без него. Болезнь даже дала актрисе дополнительный простор для творчества. Хотя такой сценарный ход сомнителен. Дело в том, что творческие люди практически не подвержены этой болезни, и танцоры тоже, так как у них мозг тренирован гораздо больше, чем тело.
Александр Домогаров в роли спившегося танцовщика Потоцкого тоже «отвратительно» убедителен. Хотя его роль плохо сценарно прописана, и появляется он в фильме в воспоминаниях Юли, в тех же нелогичных местах и невнятных эпизодах.
Отдельное спасибо за появление на экране Валентины Теличкиной, пусть и в эпизодической, но отлично сыгранной роли.
И, в заключение, хочется вспомнить слова одной из балерин, которой в фильме «Большой» пришлось покинуть профессию и стать костюмером, так как у нее выросла непозволительно большая для балета грудь. Она говорит: «Это для балета у меня грудь большая, а для жизни — так себе». Так вот, перефразируя это высказывание, в качестве резюме можно добавить: «Это для нашего кинематографа фильм «Большой», а для Большого театра – так себе».
Маргарита Боярская
