Oxxxymiron. Тексты песен

---

 

Oxxxymiron — Город под подошвой

Дон ли, Волга ли течёт, котомку на плечо
Боль в груди — там тайничок, открытый фомкой, не ключом
Сколько миль еще, перелет короткий был не в счет
Долгий пыльный чёс, фургон набит коробками с мерчём

Верим — подфартит, наши постели портативны
Менестрелю два пути — корпоратив или квартирник
Схемы однотипны, все теперь MC
Ведь смену парадигмы, мы достигли сменой парадигмы

Теперь рэп — многопартийный, бэтлов наплодив
Я смотрю в зеркало по типу: «Сколько бед наворотил ты!»
Я б весь рэп поработил, но все время в пути
У индустрии нервный тик, валокордин, стенокардийным

Соберите суд, но победителей не судят
Мы первые кроманьонцы, мы выбились в люди
Не пизди, я кладу на вас, челядь, пятикратно
Ведь мы выступаем сильно, будто челюсть питекантропа

Весь мой рэп, если коротко, про то, что
Уж который год который город под подошвой
В гору когда прёт, потом под гору когда тошно
Я не то что Гулливер, но все же город под подошвой

Город под подошвой, город под подошвой
Светофоры, госпошлины, сборы и таможни
Я не знаю, вброд или на дно эта дорожка,
Ты живешь под каблуком, у меня город под подошвой
Мимо тополей и спелого хлеба полей,
Где в приведении Есенина крест молебен, елей
Из минивена вижу землю, вижу небо над ней,
Мы все преодолеем, если нет, то я не водолей.
Наша Земля топит одиночек, как щенят
Был чужой, но ОХРА,Porchy, Илья больше чем семья!
Бомбу ночью сочинял, что есть мочи начинял
Я так хотел принадлежать чему-то большему, чем я.
Мир пустой, хоть с каждым вторым перезнакомься
Я не биоробот с позитивной лыбой комсомольца
Эй, избавь меня от ваших панацей, домашних парацельс
Ведь для меня ебашить самоцель, подустал
Нам насрать, Тони Старк, как стандарт пара стран,
Автострад, Краснодар, Татарстан.
Москвабад паспорта, нам эстрад нарасхват
Хоть по МКАДу на старт, хоть на Мадагаскар,
Ты знаешь

Весь мой рэп, если коротко, про то, что
Уж который год который город под подошвой
В гору когда прёт, потом под гору когда тошно
Я не то что Гулливер, но все же город под подошвой

Город под подошвой, город под подошвой
Светофоры, госпошлины, сборы и таможни
Я не знаю, вброд или на дно эта дорожка,
Ты живешь под каблуком, у меня город под подошвой
Дай силенок тут, не свернуть и не сломаться
Есть маршруты, есть на трассе населенный пункт
И там нас сегодня ждут, нытик не будь женственным
У Руслана в деке саундтреки к путешествию
Снова ебло заспано, снова подъем засветло
Снова броник, снова дорога, мешок за спину
Все наскоро, в поле насрано, дождь, пасмурно
Мост в Азгард, после вас просто везет с транспортом
Я делаю каждый свой куплет автопортретом
Часто чек читаем рэп, как логопед под марафетом
Трафарет на парапетах, лого на стене везде
Мое ученье всем как магомеда с бафометом
Я звезда, дайте теплый плед и капюшон салфетки
Жопу вытирать и все отметка хорошо
Раньше говорили я бы с ним в разведку не пошел
Я с тобой в тур не поехал, ты проверку не прошел
Хоуми, знай!

Мой рэп, если коротко, про то, что
Уж который год который город под подошвой
В гору когда прёт, потом под гору когда тошно
Я не то что Гулливер, но все же город под подошвой

Город под подошвой, город под подошвой
Светофоры, госпошлины, сборы и таможни
Я не знаю, вброд или на дно эта дорожка,
Ты живешь под каблуком, у меня город под подошвой

Oxxxymiron — Неваляшка

Из точки А в точку Б вышел юноша бледный со взором горящим,
По дороге слегка располнел, пропил доспехи, женился на прачке
Таков каждый второй тут, их рой тут, отряд не заметит потери бойца,
А я жизни учился у мертвых, как принц датский у тени отца,
Говорят, стать толерантным надо,
Соблюдать меморандум, дабы
Знать все рамки и табель о рангах, а назад бумерангом не надо — рано…
Мир все тот же, но кроме того,
Что ты винишь подошвы и сходишь с дистанции,
Это сомнения вошь лезет под кожу сквозь прорези в панцире, мол,
Ты же вроде делаешь деньги? Что же другие втирают их в десна?
И вокруг только тернии, тернии, тернии, блядь, когда уже звезды?!
Напролом, как обычно, через бурелом и колючки лесов пограничных,
У кого-то к успеху есть ключ,
Но у кого-то есть лом и отмычка.
Дым, позабытые лица в подъезде,
Быть своим тут удивительно просто,
Только все не сидится на месте,
Будто гиперактивным подросткам
Так что к черту жалеть себя,
Меньше никчемных рефлексий и больше рефлексов,
Когда ставится четкая цель, то пустые скитания становятся квестом…
Что ведет нас еще дальше, еще дольше
Все не так, как раньше, лед все тоньше.
Нас все меньше,
И хоть это тяжко,
Выживает сильнейший, но побеждает неваляшка.
Наш творец то ли хлопал ушами, то ли толком не шарил,
И мы родились не в тот век,
В холодной державе, не на том полушарии.
Помним каждое слово,
Знатоки того, за что не светят хрустальные совы,
Тут важно учиться терпеть и не ссать — санитарная зона…
Говорят, что смирение — благо,
Я пропал бы, наверное, на год,
Так надолго, если б не толпы, что напишут на меня заявление в Гаагу,
Мир все тот же, но кроме того, что ты почти сдаешься и клонит на дно,
Но ведь то и оно, говорят, что не тонет говно,
А ты хоть полумертвый, ты помнишь:
На том берегу — золотое руно, и да, одно это стоит того,
Тут все иносказательно, но я в душе не ебу как другим рассказать это,
Напролом, как обычно, только уже без неразлучных и без закадычных,
Зуботычины даже сподручны, ведь больше не нужно быть чем-то в кавычках…
Тут свободное плавание. Ты доплыл, и всего-то пята кровоточит…
Тут повсюду подводные камни, но я слышал, вода камень точит,
Так что к черту жалеть себя,
К черту рефлексии, все поменяется быстро,
Пока кто-то спасается бегством, откуда-то вдруг появляется трикстер
Ты однажды проснешься, и поймешь: это просто кончается детство,
Позади переезды и версты, перекрестки, перелески,
Сколько лет я проходил переростком, сколько ныл, сколько верил химерам,
Потом был пир во время чумы, а у нас была любовь во время холеры…
Будь что будет,
Кучка судеб тех, кто ведомы не тем же, чем Скрудж
И ведь это не то, что везде — скучный студень…
Тут мой путь, я на нем вьючный мул, и мне дела нет, что жужжит ушлый трутень,
Мы так быстро взбирались, потом быстро срывались,
Но тут либо вверх по отвесной стене, либо вниз по спирали
И ведет нас
Еще дальше, еще дольше
Все не так, как раньше, лед все тоньше.
Нас все меньше,
И хоть это тяжко,
Выживает сильнейший, но побеждает неваляшка.

Oxxxymiron — Тентакли

У прилавков супермаркетов, сутолка, в барах давка,
Хоть этот год уже не на носу как бородавка.
Мыши норы по полам роют,
Лицо в доме напротив в белой рамке стеклопакета, как полароид.
Дикий пейзаж, за окном бухие крики — кураж,
Сюда не едут хипари купить в бутике винтаж,
Если вике задашь «Кеннинг Таун», выкинет аж
Статью, что тут полная жопа — Ники Минаж.
И сдохший кот летит в ведро отходов, работа с доходом
В похоронном бюро находок.
Я сжигал мосты им не дав остыть, забыл срам и стыд,
Как женский монастырь… Скажи, как мне быть жизнерадостным?
Но вы все натуры тонкие, не так ли?
Вам бы только киноплёнки, Каны, громкие спектакли,
А в моей коморке по полкам иконки и пентакли,
Чтоб кончить мне нужны плётки, японки и тентакли.
Я влез находу
И даже, если здесь пропаду,
Крест на горбу,
Бегство — табу,
Неизвестно кому
Зачитывая текст Вагабунд,
Пока не найдётся место в гробу.
Тшщ… Кругом ханыги, звуки драк, крики,
Во дворы, будто коты, прошмыгивают барыги,
Мрак, блики, со стены подмигивает Пак, Бигги,
Макдак-сити, финал ещё одной из глав книги.
Что мудакам обещают — не верьте,
Ведь жизнь коротка, полна страданий, кончается смертью.
И я понял, всё — ни то, ни сё.
дым — всё, женился, устроился, уволился, смылся.
Меня на погосте ждёт ад в гости? Да бросьте.
Как (Косте?), Был агностик,
От злости стал как гностик. /Чё?/
Я вошел в симбиоз с этим болотом,
Как как юннат с енотом, сенат с синодом, катод с анодом.
Я знаю, мне не хватает самоорганизации,
Ведь я умею только жаловаться и огрызаться.
Повсюду пыль и насекомые…
Если б я изучал людей, то я был бы паразитологом.
Я ни черта не делал,
я просто жил и дети
Нарисуют на асфальте мелом
Очертание тела,
Кто-то другой пойдёт гулять с оравой по садовой,
Данс-макабр, приглашу костлявую на посодобль.
Мне говорят, что я уже пишу как Смоки Мо,
Одни намёки, мол, ты тягомотнее чем покимон
С Пиннокио в немом кино или битников проза,
Хуй знает, бит путает мысли, как прозак.

Oxxxymiron — Хитиновый покров

Люди проживают в поместьях, прожигают наследство
Доживают в подъезде и,
Люди проживают вместе, но
Это последовательность машинальных действий

Люди так мечтают вначале,
Что пожирают очами и поджидают ночами, но
Люди пожинают печаль и причал
Сжигают, отчалив и пожимают плечами

Люди что-то находят в словах,
Ходят к психотерапевтам заводят собак
Люди снова знакомятся как,
Будто ни в чем не бывало они сходят с ума

Люди верят в гороскопы зодиаками, но
Незаменимых нет — разъемы одинаковы
А город утопает в зелени
Кто-то выплывает, кто-то утопает — се ля ви

(Припев:)
И мы никогда не знаем, что потеряли
Впереди водоворот, я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров
Но кто же твоего лица теперь коснется руками
Впереди водоворот, не щади меня сними с меня хитиновый покров

Люди проливают настойку,
Сидя в баре на стойку выпивают, поскольку,
Здесь не всякий принимает столько,
То, что ему никто никогда не скажет постой-ка

И, да, тут ценятся гораздо
Больше все, что целостно и целесообразно
А если чем-то делятся — напрасно
Все целиться горазды, вцепятся на раз-два

Люди маются, выбирают пятьсот
Разных одеяний, когда теряют лицо
И, люди умирают и все
В доме есть хозяин и он выселяет жильцов

Люди всюду видят знаки и знамения
Но сами не уверены, где страхи и сомнения
А облака по небу шастают
Абсолютно немые и тотально безучастные

(Припев:)
И мы никогда не знаем, что потеряли
Впереди водоворот, я ранимый, не снимай с меня хитиновый покров
Но кто же твоего лица теперь коснется руками
Впереди водоворот, не щади меня сними с меня хитиновый покров

Oxxxymiron — Песенка Гремлина

Год назад я сидел на скамейке
В общественном парке на углу Beckton и Barking,
Думал, как из Англии выйти пешкою в дамки, к верху иерархии,
Я себе все это накаркал.
Теперь меня слушают хипстеры. Арт-богема?
«Ведь он из Лондона, где выставки, Портобелло.»
Не понимая, что внутри строки наболело,
Не понимая, что внутри смолит Карфагеном.
Жополизы, недруги, журналисты,
Первые компромиссы, лейблы-монополисты.
Я лишний, будто новички на вакханалии.
У всех, кто повыше, воротнички накрахмалены.
Был самодел, самопал, кто-то не захотел, сам отпал.
Мы — в отель, вам — подвал.
Но тут чертополох, тут если не успел, то подох.
Там, где ты видишь успех, я — подвох.
Ощущаю себя стариком, хоть просыпаюсь со стояком.
Не спасет благодать ста икон от сознания.
Комплексы съедают изнутри, я зову это «комплексное питание».
От бетона из Лондона на cover билбордов.
В клубе на Малой Бронной блюю под Ивана Дорна.
Зависаю с бомондом, засыпаю в уборных под хлорофилом,
Но чаще под хлороформом
На дессерт рвота с Heineken,
Боже, как же я себя люблю — Отто Вайнингер.
Моя жизнь — это приключения Незнайки,
Наизнанку, будто шлюха в «American psycho».
Эстеты напридумывали терминов, не зная, что выгуливали цербера.
«Наконец-то русский рэп признали» — мне не похуй ли?
Субкультура разрастается — опухоль.
Подземка не принимает — и бог с ней.
Эстрада напоминает клубок змей.
Я, как итог, — злей.
Все играют роли косплей, моя трасса уже не слалом, а бобслей.
Перебираю тщетно аллегории,
Меж тем моя любовь ебется с кем-то в Черногории.
Мне нужен врач, лучше на дом, и немедленно.
Хаус. Дре. Живаго. Менгеле.
Я подарю свою шкуру, кому по нраву.
Цели, до которых дошел, не дают отраду.
С Е16, где на углу продают отраву.
Говорун на левом плече, Гамаюн — на правом.
Уже зовут большие дяди на пикник афиши
После меня там читает Влади, мы фит запишем.
И все вокруг замечательно,
Но убей меня, пока я не скурвился окончательно.
Я всегда начинаю самоуверенно,
Но забиваю хуй и тону у самого берега.
Они жаждут подгон, а я все решаю,
Кто я — андеграунд или продажный гондон.
Дева не давала в жопу, говорила — принцип.
Но это во мне убило принца, как Гаврило Принцип.
Мироздание дремлет, но кажется, дождь собирается.
Очень приятно, Гремлин.

Oxxxymiron — Восточный Мордор

Я не просто баламут, хам,
Я свой собственный Плутарх:
Это летопись,
Нужны разные флоу? У меня девять есть,
Зови меня «Ву-Танг»,
И пусть ты хоть Аламут брал,
Но я неприступен,
Я не преступен,
Хотя тут вам даже дети продадут грам,
Половину зовут Хан,
Если тут кто-то курд, то он не Воннегут,
Дам слово, что я не расист,
Но тут каждый второй — орангутанг…
Всюду блуд, Болливуд, хлам,
Это Е16, вперемежку нации, Бангладеш, вьетнамцы,
И полно матерей в шестнадцать, а белый — как мутант.
Да, это дом, хоть и город не Питер,
Битло на репите, и я сру на вас,
Для кого-то Борат — Юпитер,
Для кого-то Бруно — Марс…
А я делаю драм или дабстеп, грайм и не бабский рэп,
Хотя это и вряд ли придаст мне
В глазах вашего тайного братства
Вес или статус Блаватской,
Мне угнать пепелац бы,
улететь и не видать всего блядства,
Но, видать, я натаскан на вас,
Будто амстафф на фас или янки на фастфуд,
Да, я хочу заграбастать богатство,
Но в пизду ваш парад пидарастов,
Быть властью обласканным пастором паствы…
Уж лучше пересадка на Пластоу.
Мне ваши слова, будто капли с гуся,
Я уйду лишь когда будет под пятьдесят,
Не живя тут, понять сути грайма нельзя,
Я с тех самых улиц, где грайм родился,
И тут грайм не иссяк,
Это крайний Ист-Сайд, а не север, где Хайм и Исаак,
Твоя банда детсад, а не команда Друзя,
Я придумал себя и собрал по частям…
Это восточный Лондон,
Он как отчий дом нам, но забудь его лубочный образ,
Тебе тут будет очень стремно, я ночью черной
Поведу через Восточный Мордор,
Подзамочный город
Оживет в водоемах и сточных водах,
В проемах барочных окон,
Е2 Е4 — районы с почтовым кодом,
А не ход против черных,
Их тут полчища, орды,
Привлеченные сочным кормом,
Как мы в 94-ом,
Когда я еще был не в счет и никчемным,
Капюшон оторочен черным,
Все хотят весь пирог, а не кусочек торта,
Всюду почерк черта, под его чечеткой
Хрустят мои позвоночник и ребра.
Большой куш, а не Лондон Джама,
И тебя душит новая жаба,
Ведь вы вроде украли все, но знай:
Каждый мой трек родит новый жанр…
У нас изобретают стили, будто банкноты в Китае,
И не говорят «Ой», когда что-то роняют, а когда кого-то кидают…

Oxxxymiron — Я хейтер

Реперы грозятся бифами и диссами,
Рифмами и скилзами, клипами, релизами
Облизывая марки как филателисты
Вы нарки! Я Вас разнесу, а вы — лишь спид и сифилис
Я стакан, ты — стопка. Мы не одна тусовка
Твой рэп — подтасовка, мой рэп — потасовка
Твоя crew не матерится, не пьет и не курит
Но выглядит как Вицин, Маргунов и Никулин
Я пуленепробиваемый, в буре непотопляемый
Дурень, тебя пинали мы! Хули вы залупались, блин
Даже Кулио не так ультрапримитивен
Мы вам руки превентивно к диджей-пульту привинтили
У меня есть эта страсть к декадентским излишеством
Дайте ко мне Настю Каменских!
Или шубу из вымирающих видов
И кукол-вуду реперов, заражающих спидом
Ты читаешь про Богов, про саги и легенды
Перестань выпендриваться, сын, ты сосал на уикендах
И остался никем. Твой лейбл не матерый, cut dat shit
Я зависаю с марадёрами на кладбище
Пешком по Лондону с мешком полония
Русский рэп без эмиграции — ничто, колония
Ты считал что «Код Да Винчи» — был котом этого гения Италия
Твой IQ — как твои гениталии (сын!)
Ты мой читатель, каждой ночью дрочишь в чате
Не иначе твоя дочь от непорочного зачатия
Оксимирон в рэпе — как красная нить
Как сказал убийца «РАЗРЕШИТЕ ВАС ПЕРЕБИТЬ»

Я хэйтер, я ненавижу Ваш рэп, Ваш трэк, Ваш текст, мягкий как паштет
Хоуми это наш век, каждый лошпед, осознает что у него продаж нет.
Я хэйтер, я ненавижу Ваш флоу, Ваш слог, Ваш хоп, не важно за что
Хоуми это наш год, до тебя дошло, Оксимирон и оптик раша — в Ваш рот.

Я хэйтер, я ненавижу Ваш рэп, Ваш трэк, Ваш текст, мягкий как паштет
Хоуми это наш век, каждый лошпед, осознает что у него продаж нет.
Я хэйтер, я ненавижу Ваш флоу, Ваш слог, Ваш хоп, не важно за что
Хоуми это наш год, до тебя дошло, Оксимирон и оптик раша — в Ваш рот.

Ты вошел в вагон к нам, я дёрнул стопкран,
Как 100 грамм, тебе конец, как флагам соц. стран.
Вагон встал, ты выбираться на перрон стал,
Саппорт звал, но он подкачал, будто спорт-зал.
Вам некуда деться, хватайтесь за сердце,
Будто-бы Вас немцы, везут в Освенцим.
В детстве я в плеере круглосуточно гонял Саваша,
Ты смеялся — я на оптик раша, что ты сейчас скажешь?
Твоя подруга из-за красной занавески
Ко мне идёт и на ней лишь подвязки и подвески.
Я, как собаке, ей кидаю палки.
Конкуренты отсосали, как князья при Калке.
Хоуми, ты склеил ласты,
Не помог лейкопластырь,
Мой флоу — огнеопасный,
Твой флоу — из пенопласта.
Ты полу-жвачка, как табак с ментолом,
У меня синица в руке — зовите меня орнитологом.

Я хэйтер, я ненавижу Ваш рэп, Ваш трэк, Ваш текст, мягкий как паштет
Хоуми это наш век, каждый лошпед, осознает что у него продаж нет.
Я хэйтер, я ненавижу Ваш флоу, Ваш слог, Ваш хоп, не важно за что
Хоуми это наш год, до тебя дошло, Оксимирон и оптик раша — в Ваш рот.

Я хэйтер, я ненавижу Ваш рэп, Ваш трэк, Ваш текст, мягкий как паштет
Хоуми это наш век, каждый лошпед, осознает что у него продаж нет.
Я хэйтер, я ненавижу Ваш флоу, Ваш слог, Ваш хоп, не важно за что
Хоуми это наш год, до тебя дошло, Оксимирон и оптик раша — в Ваш рот.

Oxxxymiron — Где нас нет

Там, где нас нет, горит невиданный рассвет.
Где нас нет — море и рубиновый закат.
Где нас нет — лес, как малахитовый браслет.
Где нас нет, на Лебединых островах.
Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута.
Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом.
Во сне я вижу дали иноземные.
Где милосердие правит, где берега кисельные.

Ну-ка слёзы вытер!
То ли дело их сын, сразу видно, что он лидер.
Слышишь, если спросят, то ты ничего не видел.
А он весь в отца, из него ничего не выйдет»
Кто ж её не знает-то, всему двору сосала.
Это что такое? Руки, я кому сказала!
Всё разворовали, а бывал непобедимым.
Ваш ребёнок замкнут и не ладит с коллективом.
Марш в детский сад!
Дружный класс.
Дважды-два.
Раз на раз.
Баш на баш.
Чё, зассал? Не пацан?
Только глянь на себя: тут фингал, там синяк. Хулиган, стыдоба. Как ты смел, кем ты стал?
Мой-то? Да всё в облаках, как в детстве, витает.
Ты ничем не лучше других, чудес не бывает.
С нею, да без шансов, он же пугалище с виду!
Хули ты всё умничаешь, сука, ты, чё, пид*р?!
На, сделай пару тяг — стены полетят.
Чё, ништяк, по шестьдесят»
Бери сейчас.
Тихий час.
Твои друзья — десять негритят»
Все п*здят»
Скажи, где взял?
Наперекосяк»
Строгача!
Как вышел и каждое лето квасит.
Сожалеем, но у нас всё так же нет вакансий.
Как ты был неблагодарный, так жизнь сломал мне.
На могильном камне пусть выбьют как-нибудь по-шикарней.

Где нас нет, горит невиданный рассвет.
Где нас нет — море и рубиновый закат.
Где нас нет — лес, как малахитовый браслет.
Где нас нет, на Лебединых островах.
Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута.
Пусти в мой вымышленный город, вымощенный золотом.
Во тьме я вижу дали иноземные.
Где милосердие правит, где берега кисельные.

Ты ж моя принцесса
Ваша цель: выжать всё из её учебного процесса.
Мы в Женеву на месяц, не жалейте их, профессор!
Младшая будет красавица, а эта, так, в довесок.
Сядьте прямо — тут обеденный стол, юная леди.
Что за ветер в голове, что за тон и манеры эти?
Мне тут напели, кто-то в кресло вице-мэра метит.
Постеснялся бы, хотя бы, своим бл*дям звонить при детях!
Завтра важный этап.
Частный пансионат её нрав исправит как высококлассный остеопат
Раз так страсти кипят, её в раз тут остепенят!
Почему про отца твердят, что он властный социопат?»
Гляньте-ка, вон та самая, новенькая, любуйтесь.
Погоди, дитя, после школы пока побудь здесь.
Пастырь поцеловал, лазал под сарафан: «Не сопротивляйся, дитя, все дела во славу творца!
Сам не тиран и деспот, но надо знать своё место, а ты непутёвая недотёпа с самого детства.
Я даю на роскошь новшества — тебе не даром это! Тварь из отбросов общества тебе не пара!
Съешь их, добавишь серой рутине цветов, оттенков.
Эксклюзивный реабилитационный центр.
Как с настроением? У нас выздоровление.
Вместо поздравлений пусть вышлет как-нибудь по-скромнее.

Где нас нет, горит невиданный рассвет.
Где нас нет — море и рубиновый закат.
Где нас нет — лес, как малахитовый браслет.
Где нас нет, на Лебединых островах.
Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута.
Пусти в мой вымышленный город, вымощенный золотом.
Во тьме я вижу дали иноземные.
Где милосердие правит, и свет над берегами.

Где нас нет, горит невиданный рассвет.
Где нас нет — море и рубиновый закат.
Где нас нет — лес, как малахитовый браслет.
Где нас нет, на Лебединых островах.
Где нас нет, услышь меня и вытащи из омута.
Веди в мой вымышленный город, вымощенный золотом.
Во тьме я вижу дали иноземные.
Где милосердие правит, и свет над берегами.
Где нас нет.

Oxxxymiron — Переплетено

Все переплетено, море нитей, но
Потяни за нить, за ней потянется клубок.
Этот мир — веретено, совпадений — ноль.
Нитью быть или струной, или для битвы тетивой.
Все переплетено, в единый моток.
Нитяной комок и не ситцевый платок.
Перекати поле гонит с неба ветерок,
Все переплетено, но не предопределено.
Это картина мира тех кто,
Вашей давно противится, как секта
Ведь у всего не единый архитектор.
Все переплетено, мне суждено тут помереть еретиком,
Ваши картина мира — сетка, полотно, текстильная салфетка.
Будто работала ткачиха или швейка.
Но все переплетено само собою набекрень наискосок,

Все переплетено, в руке сертификат,
Что я сдерживаю мозг, только сердце никак.
Мой город устает чинить за деспотами,
Власть в разрезе предстает причинно-следственная связь.
Там все переплетено.
Везде сатирикон, бездействие закона,
При содействии икон, убейся если ты не коп.
И если ты не власть, наш город не спасет и чудодейственная мазь,
Хотя все переплетено.
Время и цейтнот, смерть и натюрморт,
Постель чиновника делооборот.
Но каждый в своем теле одинок,
Рабовладелец и зилот, но город слоенный пирог.
Знай, мир по сути прост, не берите в долг, не ведите торг.
Стерегите кров, не ебите голову, не говорите гоп,
Берегите психов, чужаков, еретиков ведь все переплетено.
Телек и террор, с церковью бордель и казино,
Картели, детдом от Мэрии и темно где.
Всей этой системе антипод и шелест денег за дерьмо,
Концерны делают патент на антидот.
Здесь не понимая целых категорий экосистемы,
Эти олухи все делят как совет директоров.
Но кабинеты, фавелы, притоны, гор. совет,
Полит. технологи кредиторы, синод.

Вся картина мира тех кто,
Вашей давно противится, как секта
Ведь у всего не единый архитектор.
Все переплетено, мне суждено тут помереть еретиком,
Ваша картина мира — сетка, полотно, текстильная салфетка.
Будто работала ткачиха или швейка.
Все переплетено само собою черти с чем наискосок,

Все переплетено, в руке сертификат,
Что я выше держу нос, только с сердцем в бегах.
Люто хочется весны, слепо на краю, осознанные сны,
Флэш бэки, дежавю, тут ногу сломит черт.
И даже Астарот все так же прыг-скок,
С островка на островок, шиномонтаж и пит-стоп.
А дальше остановок не видать,
Пока нам ног не сломит вражий костолом.
Вот так мы и живем и так мы умрем,
Удобрим эту гору собой став её углем.
В недобром этом городе рабом и бунтарем,
Это круговорот природы:
Червяков доест орел, а после червяки орла
Все переплетено, внедрим полутона в их черно-белое кино.
Оттенки и цвета, Левиафан и Бегемот, и мэр,
Лишь серый кардинал, а нас тут целый легион.
Все переплетено лев и козерог, с девою телец и скорпион,
Стрелец или водолей у близнецов.
Тут нет эзотерики, сынок, на соседей идут войной,
Если у населения спермотоксикоз.
Пусть не понимая всех моих теорий,
Из нас лепят конспирологов, мол: у нас варит еле котелок!
Но, чья наркоимперия, по-твоему, по артериям города
Гонит эти контейнеры с отходами переработки
Добытой под горою рудой,
Проданной за бугор, пока дома в лабораториях,
Из её же отходов, путём обработки
Гонят в народ тот самый наркотик, что называется — Гор!

Oxxxymiron — Слово мэра

Ну что сказать, я вижу кто-то наступил на грабли,
Ты разочаровал меня, ты был натравлен.
Гора как на ладони под нами, смог с дымом над ней.
Может вина? У меня вполне сносный виноградник.
Ты главное так не шугайся, я не изверг,
Я даже листал твой фолиант, что издан,
Браво, бис, ты дальше сочинял, смешил, писал природу пасторали..
Ладно, не серчай, мои орлы чуток перестарались.
Не надо тебя было им волочить за рубаху до виселицы,
Но что ж тебе гаду неймется никак, отдыхай, веселись и не ссы,
А такие, как ты, всегда видят лишь негатив положив на весы,
Но я переживаю за всех горожан, словно каждый из них мой единственный сын.
Я знаю, враги утверждают, что якобы многих боюсь,
Что якобы я целый край оплетаю, как головоногий моллюск,
Допустим все так, но что будет если уйду?
Города по соседству, убрав своих деспотов, бедствуя, мрут
Для сравнения тут..

Горный воздух, спорт и здоровье, курорт, игорный дом, двор торговый, фудкорт.
Добро пожаловать в Горгород
Эталон комфортного отдыха, гольф, аквадром и керлинг..
Добро пожаловать в Горгород
Мировой гандбольный рекорд, ипподром и соборы, боулинг..
Добро пожаловать в Горгород
Мой народ не хочет реформ и когда повторно накормлен..
Добро пожаловать в Горгород

Ты собрал только половину пазла,
Картина маслом, социальный лифт в пирамиде Маслоу.
Толпа многоголова как гидра и цербер,
Но она не делает погоду как гидрометцентр.
Она, хоть я не Макиавелли Никколо,
Благоговеет влекомо к плахе петле или колу,
Страху, елею, иконам, хаке ,игле и оковам,
Ты умнее намного, нафиг плебеи такому.
Тебе промыл мозги идиот под горой,
Все переплетено который год — анекдот с бородой.
Конспиролог-изгой, мы с Гуру знакомы с тех пор,
Как этот горе-воин был чиновник, чье слово закон.
Допустим враги утверждают, что якобы многих боюсь,
Допустим я мир оплетаю, как будто я головоногий моллюск,
Допустим все так, но что будет если уйду,
Города по соседству, убрав своих деспотов, бедствуя, мрут
Для сравнения тут..

Горный воздух, спорт и здоровье, курорт, игорный дом, двор торговый, фудкорт.
Добро пожаловать в Горгород
Эталон комфортного отдыха, гольф, аквадром и керлинг..
Добро пожаловать в Горгород
Мировой гандбольный рекорд, ипподром и соборы, боулинг..
Добро пожаловать в Горгород
Мой народ не хочет реформ и когда повторно накормлен..
Добро пожаловать в Горгород

Пойми, писатель, ты хороший парень,
Но с плохой компанией связался, не нарочно твари
Бросили тебя едва запахло гарью.
Глянь на горизонте расцветает,
У нас даже солнце под ногами.
Учти тебе на сей раз повезло,
Карьера, здоровье, свобода — все цело.
Но вот те слово мэра,
Второго шанса нет, короче берегись,
Если снова дотронешься до моей дочери Алисы!
Oxxxymiron — Башня из слоновой кости

По асфальту мимо цемента,
Избегая зевак под аплодисменты.
Обитатели спальных аррондисманов,
Социального дна, класс и нац. элементов.
Мимо зданий муниципального центра,
Из статуи вице-мэра насвистывая концерты.
Я спускаюсь беспрецедентно оправданный,
Лицемерно помилованный, 30-ти летний.
Бля, меня явно любит вселенная,
Не знай меня все, я вряд ли бы уцелел там,
Но видимо мэру надо улице бедной продать.
Было милосердие да правосудие щедрое, хер знает,
Я живой — спасибо фортуне.
Я балансирую через пропасти на ходулях.
Иду сутулясь и подпрыгиваю,
Как дурень сквозь судьбы и бури к неуловимой Ultima Thule.
Я думал время вышло, вымя выдоено,
На дороге рытвины и выбоины,
Валуны и глыбы на моей тропе меж мира войны.
Одни считают, что я сильно хитровыебанный,
Другие — видят во мне наивный мир игр и книг.
Ты пойми, я гибрид, я вырос и таким и таким.
Я не был задуман для света софитов, интриг,
И адреналина, выбор линии судьбы нахитрит.
Я просто годами писал и смотрел в окно,
Зачеркивал, стирал, неустанно толстел блокнот.
Хрупкие миры распадались во тьме на стол,
Покуда мертвые кумиры взирали со стен во двор.
Я был один, мироздание по краю вело,
Теперь из каждого киоска смотрит мое ебло.
Но что изменилось? Ничего внутри, а с виду зело.
Ведь закрутили в узелок сильные мира сего.
Тут от того что стресс, кипишь, бег, квиддич,
Раньше я думал, что в 30 лет — финиш.
Но я здесь — видишь, Glenfiddich,
Они куксились, сдулись, хули, ты не сгинешь?
Они все че то просят и портят воздух и нервы,
Судмедэксперт то ли кровь то ли сперму.
Суке руку и сердце, издателям букера, сделку,
Читателям чучело в клетке.
Эй, я видел цирк ваш с виселицы,
Забудьте Сунь-Цзы и Лао-Цзы.
Ведь в этом цирке лишь два пути,
Суицид или стоицизм.
И если выбрал не суицид,
Тогда терпи, хватит ныть, дай во всю идти!
И, да, мы ссым, каждый сыт, страх и солипсизм,
Но на зло миру мы взлетим среди суеты.
Мой город вне времени, для территории, племени, рода и империи.
Троя, Помпеи и Рим, мой город — морок,
И видения что во тьме видит бедуин
Мой город на горе руин,
Мой город лабиринт, я по нему слепой и неумелый гид.
И мой город не верит им,
Его правление внутри, но не под горою, не в Мэрии.
Я — стоик, будто Луций Сенека,
Спускаюсь от палаццо элиты к улицам гетто.
Раз уцелел там надо жить и глубже дышать,
И девочка пиздец ушла предав, но я переживу и это.
Ты ответь на такой вопрос мне,
Может ли творец жить в башне из слоновой кости?
Вхожим быть дворец или яро против вельмож,
Или сохранять свой нейтралитет?

Oxxxymiron — Накануне

Незаметно поправь её одеяло,
За это себя предавая анафеме.
Она вышла, из пены худой отпечаток плеча оставляя на кафеле.
И хана тебе, доигрался ты, старый дурак, вот и вся эпитафия.
На город падает тьма, засыпает шпана, просыпается мафия.

Там, под нами копошась,
Муравейник разевает пасть, как ротвейлер,
И учит выживать параллельно
К тому, как в это время те, кто наверху, учат решать уравнения.
И пока город вертикально поделен,
Она хватает машинально в постели,
Даже не просыпаясь, мой член,
А я улыбаюсь ей и понимаю, что фатально потерян.

И жаль не удержать на мгновение,
Оставшуюся ночь перед финальным падением,
Ведь завтра перевернет все,
Завтра пара человек не вернется домой,
Ведь там стопудово тесные гнезда
Для тех, кто свято верит в место под солнцем.
Для тех, кто не мог наглядеться на звезды,
Тех, кто к перевалу бездны пойдет сам.
Без двух часов и скоро действо начнется,
Деспот на горе мишенью боев стал зря,
Надо было бегством спасаться.
Эх, ночь продержаться, как в песне поется,
И день простоять. Мог я себе представлять пару дней тому назад, без юродства.
Чем кроме постели совместной, знакомство,
Теперь с моей девочкой пиздец обернется, бря!

Над головой небосклон огней
Будто неоновые слоганы
Через окно наподобие панно видны
Светодиодами укомплектованные миры.
Рассветет, полыхнет колесо в небесах.
Завтра злой весёлый восход.
Ты прочтешь обо всем в новостях,
А пока что
Над головой небосклон огней,
Будто неоновые слоганы
Через окно наподобие панно видны
Светодиодами укомплектованные миры.
Повезет, гарнизон будет сломлен и взят,
Рубикон перейден, срок истек.
Ты прочтешь обо всем в новостях.

Город спит на горе.
Вот она копия Готэма с «Комптоном». Окна видно во тьме,
Воры да копы, дорога над пропастью.
Горький дым по воде,
Молох работает, своды Метрополя.
Темная цитадель­ то ли курорт, то ли антиутопия.

Гуру штаб — где темно, там, где сыро, где пыльно, где мрак. Так уж тут заведено:
Либо трон, либо яма с дерьмом, либо принц, либо раб. А для рабов
Не поёт золотистый восход, не зовёт серебристый закат,
Издалека не для них полыхнёт горизонт и найдётся немыслимый клад —

Это лишь для господ. Если ты не увидел, о чём я, ты, видимо, слеп.
Выйди на свет, пусть невидимый пёс нападёт на тобой не увиденный след.
Наступает циклон, очень скоро на город обрушатся ливень и снег, гибель и смерть.
И я не понял, о чём это, но всё это только что видел во сне, и слова «где нас нет».

А сон диктует в тетрадь: «время впустую не трать», обязуюсь писать,
Пока время не сунется вспять, пока бремя не сдует, как прядь. Время «пулитцер» брать!
Я встаю и, ссутулясь на стуле, схалтурить боясь, густо пишу со всей дури,
Лишь успеть бы к утру, ведь могу и под пули попасть, три листа — полчаса.

Я слышу внутренний голос. Нет, не совесть, а мой внутренний голод,
Который помнит, как юн был и молод до того, как Молохом был в пух перемолот,
До премий, гора, клубов, билбордов, журналов, где сходу был вдруг титулован.
Я снова пишу сиюминутную злобу. Светает. Она спит. Я орудую словом.

Над головою небосклон огней,
Будто неоновые слоганы.
Через окно, наподобие панно, видны
Светодиодами укомплектованные миры.

Рассветёт. Полыхнёт колесо в небесах.
Завтра злой и весёлый восход.
Ты прочтёшь обо всём в новостях,
А пока что…

Над головою небосклон огней,
Будто неоновые слоганы.
Через окно, наподобие панно, видны
Светодиодами укомплектованные миры.

Повезёт: гарнизон будет сломлен и взят.
Рубикон перейдён, срок истёк.
Ты прочтёшь обо всём в новостях.

Oxxxymiron — Колыбельная

Устал и истощился вечер,
Ты спишь, беспечен, вычислив количество овечек.
Город как пирамидка из колечек,
Каждый человечек в нём наполовинку искалечен.
Молчит диспетчер, пуст автоответчик
И не стоит свеч игра в любит/не любит, в чёт и нечет.
Одни долечиваются, либо они далече,
У других девиз: дивиться нечему, делиться нечем.
Пока родители кутят и тратят,
Знай, тебя укладывает спать популярный писатель.
Но тебе на эти статусы плевать,
Ведь пока тебя впечатляет найденный оловянный солдатик.
Где-то лунатик крутит радио,
Оттуда голос мэра призывает взять и покарать их.
Кого конкретно – без понятия, в городе казни
Власть и плутократия переплетаются в объятиях

Утомлённые днём мы поём
Колыбельные до тёмных времён.
Что ещё остаётся нам?
Смысл бороться, сила тьмы восстаёт со дна.
Спи спокойно, район, мы поём
Колыбельные до тёмных времен.
Чем ещё заниматься тут?
Сопротивляться глупо, мрак – водолаз да спрут.
Утомлённые днём мы поём
Колыбельные для тёмных времен.
Что ещё остаётся нам?
Смысл бороться, сила тьмы восстаёт со дна.

Чернила накрывают крыши,
И неслышно проникая в швы заполняют ниши.
Чем ближе кипиш с патрулями слышен,
Тем ты хуже спишь, во сне бежишь куда-то, чаще дышишь.
За окнами холодный макро-космос,
Массы мокрых спин, промозглый дым,
Встаёт гора наростом.
Под ней руда, камней обвал,
Сверху кварталов грозди, банды, наркота,
Жандармы варварски винтят подростков.
Ты ещё мал и не подозреваешь,
Как подозреваемых снимают сотни скрытых камер.
Я не пассионарий, чтобы в каземате прозябать,
Но то, что назревает, называется концлагерь .
Сгущаю краски, завтра новый бой,
За бабки, территорию, контроль, и каждый в роли войска.
Вокруг тебя недобрый мир, его террор и боль вся.
С головой укройся, крепко спи и ничего не бойся.

Утомлённые днём мы поём
Колыбельные до тёмных времён.
Что ещё остаётся нам?
Смысл бороться, сила тьмы восстаёт со дна.
Спи спокойно, район, мы поём
Колыбельные до тёмных времен.
Чем ещё заниматься тут?
Сопротивляться глупо, мрак – водолаз да спрут.

Oxxxymiron — Полигон

Какие-то шуты на потешном столбе висят,
Тут нечего ловить, не задерживай беглый взгляд.
Ты лучше посмотри, как там реет победный стяг,
Веселый кинофильм просто великолепно снят.
Тут лести нет, как пятна на белой стене,
А если видишь бедность и гнев, то дело в тебе.
Тело в тепле, мы сильнее и целостнее,
Винить систему стало теперь уделом свиней.
У таких прицел на спине, ну же, начни с себя,
Докажи, что ты не свинья, укажи, кто змея.
Накажи за себя, за других — община, семья,
За тебя, земляк, отомсти, если мнишь мужчиной себя.
Вперед! Силенки в кулак, веревку берем,
На приговоренных тряпье, народ во всю глотку орет.
Эшафот и мешок, неизбежной победы стяг,
Какие-то шуты на потешном столбе висят.

Горький дым, чей-то полигон,
Сколько от балды в этом ущелье полегло.
Нам никогда не будет места тут, помни братан,
Горгород, горгород — дом, но капкан.
Hey, you are motherfucker bounce!

Не думай о плохом, ты все это впитал как наркоту и с молоком,
И ты вернешься даже если стал полным карман.
Горгород, горгород — дом, но капкан.
На небе дым, под ним бетон,
Ты бы уплыл, но моветон.
Ты бы уплыл и далеко мимо витрин, мимо икон,
Твой город это быль и фельетон.
Ты бы уплыл, но там не то,
И ты походу по полной попал.
Горгород, горгород — дом, но капкан.

Нелепые лохи недовольны всегда и всем,
По кухням непрерывно идет череда бесед.
Очкарик очерняет нас всех под чай и десерт,
А значит получает извне на чай себе.
Пора про них рассказать ибо враг проник,
Повсюду отравляя родник, рукава в крови.
Врага боготворит и врата б отворил им.
Всякий кто хает мир, подозрительно грамотно говорит.
Провокаторы, главари будь на чеку,
Почуяв недуг они принесут беду к твоему очагу.
Бунт, войну и чуму, смуту пулей, мы так негодуем,
Но умников не линчуем, а почему???
Вперед! Силенки в кулак, веревку берем,
На приговоренных тряпье, народ во всю глотку орет.
Эшафот и мешок, замолчит череда бесед,
Нелепые лохи недовольны всегда и всем.

Горький дым, чей-то полигон,
Сколько от балды в этом ущелье полегло.
Нам никогда не будет места тут, помни братан,
Горгород, горгород — дом, но капкан.
Hey, you are motherfucker bounce!

Не думай о плохом, ты все это впитал как наркоту и с молоком,
И ты вернешься даже если стал полным карман.
Горгород, горгород — дом, но капкан.
На небе дым, под ним бетон,
Ты бы уплыл, но моветон.
Ты бы уплыл и далеко мимо витрин, мимо икон,
Твой город это быль и фельетон.
Ты бы уплыл, но там не то,
И ты походу по полной попал.
Горгород, горгород — дом, но капкан.
Hey, you are motherfucker bounce!

Oxxxymiron — Девочка-пиз#ец

Это сказка для взрослых,
Утро после холостой свистопляски.
Накалившийся космос, как тостеры в нем,
Уплотнившийся воздух стал вязким.
У меня было предчувствие квеста,
Ведь ты вошла в это пространство, как в масло.
Но ты не думай, будто я жду тебя с детства,
А если честно, то жду, — Хули, здравствуй!
Я дитя бетонной коробки,
С лифтом, где нужно тянутся до кнопки.
А ты уверенно ходишь по моему солнечному сплетению лунной походкой.
И ты будто вообще не с лестничкой клетки,
Не потому что иногородние шмотки.
А потому что такие твари тут редкие.
Да че там редкие не годятся в подметки.

Каждый ебаный день в этом Зиккурате пролитых слез,
Вавилонской башне мертвых идей.
От которых череда одних черных полос.
Колизей нереализованных грез.
В клубе одиноких сердец,
Как я тебя заебался ждать и нашел.
Моя девочка пиз#ец .

Все предельно серьезно и ты из тех, что смертельно опасны,
В сердце больше борозд, чем от оспы оставишь.
Последствия злее, чем от астмы,
У меня было предчувствие теста.
Ты подошла и все мироздание погасло,
Ведь я не знал, что тебя найду наконец-то.
Я в этой бездне тону, хули, здравствуй!
Ты дитя холодного фронта,
С камнем, где обычно орган с аортой.
А я все так же не понимаю на что тебе в лаборатории,
На правах подножного корма.
И почему эта боль от эксперимента,
У меня даже нет воли быть непокорным.
Я не пойму от чего накрыло конкретно,
Но накрыло конкретно и походу надолго.

Каждый ебаный день в этом Зиккурате пролитых слез,
Вавилонской башне мертвых идей.
От которых череда одних черных полос.
Я пока тебя то знаю пару часов,
Но усек одно — ты мой крест.
Хоть и понимаю, ты однажды уйдешь.
Моя девочка пиз#ец .

---